Африканских рабов на территорию современных Соединенных Штатов Америки начали ввозить в XVII веке. Первое постоянное поселение английских колонистов в Америке — Джемс-таун — было основано в 1607 году. А через двенадцать лет, в 1619 году колонистами была приобретена у португальцев небольшая группа африканцев ангольского происхождения. Хотя формально эти чернокожие не являлись рабами, а имели длительные контракты без права расторжения, именно с этого события принято отсчитывать историю рабовладения в Америке. Вскоре система контрактации была официально заменена более выгодной системой рабства. В 1641 году в Массачусетсе срок службы рабов был превращен в пожизненный, а закон 1661 года в Виргинии сделал рабство матери наследственным для детей. Аналогичные законы, закреплявшие рабство, были приняты в Мэриленде (1663), в Нью-Йорке (1665), в Южной (1682) и Северной Каролине (1715) и т. д.

Ввоз негров и введение рабства явились следствием потребности в рабочей силе на юге Северной Америки, где устраивались крупные земледельческие хозяйства — табачные, рисовые и другие плантации. На Севере, где плантационное хозяйство, в силу особых экономических и климатических условий, было менее распространено, рабство никогда не применялось в таких масштабах, как на Юге.

Ввозимые в Америку черные рабы были в своем большинстве жителями западного побережья Африки, значительно меньшая часть принадлежала к племенам Центральной и Южной Африки, а также Северной Африки и о-ва Мадагаскара. Среди них были негры племен фульбе, волоф, йоруба, ибо, ашанти, фанти, хауса, дагомейцы, банту и др.

До конца XVII века торговля рабами в английских колониях в Америке была монополией Королевской африканской компании, но в 1698 году эта монополия была ликвидирована, и колонии получили право самостоятельно заниматься работорговлей. Торговля рабами приняла еще более широкие размеры после 1713 года, когда Англия добилась права асиенто — исключительного права торговли неграми-рабами.

В Африке было создано агентство работорговцев, которые сгоняли рабов и готовили их к продаже. Эта организация достигла дальних точек Африки, на нее работали много людей, включая вождей племен и деревень. Вожди либо продавали своих соплеменников, либо устраивали нападения на враждебные им племена, брали пленников, а потом их продавали в рабство. Пойманных негров связывали по двое и вели через леса к побережью.

Вдоль западного побережья Африки от Зеленого мыса до экватора выросли фактории, куда партиями сгоняли рабов. Там, в грязных, тесных бараках ожидали они прихода невольничьих кораблей. Когда приходило судно за «живым товаром», агенты начинали договариваться с капитанами. Каждого негра лично показывали. Капитаны заставляли негров двигать пальцами, руками, ногами и всем телом, чтобы удостовериться, что у него не было переломов. Даже зубы проверялись. Если зубов не хватало, то за негра давали меньшую цену. Каждый негр стоил примерно 100 галлонов рома, 100 фунтов пороха или же 18−20 долларов. Женщины до 25 лет, беременные или нет, стоили полную цену, а после 25 лет теряли четверть стоимости.

Когда сделки заканчивались, рабов начинали в лодках перевозить на корабли. Перевозили по 4−6 негров за один раз. На борту корабля негров разделяли на три группы. Мужчин загружали в один отсек. Женщин в другой. Детей оставляли на палубе. Везли рабов на кораблях, специально сконструированных, чтобы «напихать» в трюм побольше живого товара. Небольшие парусники того времени ухитрялись перевозить за один рейс по 200, 300, даже по 500 рабов. А на корабль водоизмещением в 120 тонн грузилось не менее 600 рабов. Как говорили сами работорговцы, «негр не должен занимать в трюме места больше, чем в гробу».

2 В пути

Суда находились в пути 3−4 месяца. Все это время рабы находились в ужасных условиях. В трюмах было очень тесно, негры были скованы кандалами. Воды и пищи было очень мало. Рабов и не думали выводить для отправления нужды из трюма. В темноте невольничье судно легко было отличить от любого другого — по исходящему от него тяжелому зловонию. Молодые негритянки часто подвергались изнасилованиям со стороны капитана и команды. Неграм коротко подстригали ногти, чтобы они не могли разодрать друг другу кожу. Большое количество драк возникало между мужчинами, когда они пытались разлечься немного поудобней. Тогда в дело шел хлыст надсмотрщика.

Рабы массами гибли во время перевозок. На одного оставшегося в живых негра часто приходилось пять погибших в дороге — задохнувшихся от недостатка воздуха, умерших от болезни, сошедших с ума или просто бросившихся в море, предпочтя смерть рабству.

3 Америка

По прибытию в Америку рабов сначала подкармливали, лечили, а потом уже продавали. Впрочем, некоторые старались купить рабов побыстрее: ведь по мере того, как невольник отдыхал от «путешествия», стоимость повышалась. Цены на рабов менялись со временем. Например, в 1795 году цена составляла 300 долларов, к 1849 году она возросла до 900 долларов, а накануне гражданской войны достигла 1500−2000 долларов за одного раба.

Рабов ввозили главным образом для табачных и хлопковых плантаций южных штатов. Их выгоняли на работу партиями, они работали до 18−19 часов в сутки, подгоняемые бичом надсмотрщика. На ночь рабов запирали и спускали собак. Средняя продолжительность жизни негра-раба на плантациях составляла 10 лет, а в XIX веке — 7 лет. Немного лучше были условия у тех рабов, которые служили прислугой, кухарками, нянями.

Рабы не имели никаких прав и свобод и считались имуществом владельца, с которым хозяин может делать все, что угодно, без какого-либо преследования со стороны закона. Принятый в 1705 году «Кодекс рабов Вирджинии» запрещал рабам покидать плантации без письменного разрешения. Он санкционировал порки, клеймение и нанесение увечий в качестве наказания даже за незначительные прегрешения. Некоторые кодексы запрещали обучать рабов грамоте. В Джорджии это преступление каралось штрафом и/или поркой, если провинившийся был «рабом-негром или цветным свободным человеком». Бежавшему и пойманному рабу отрезали уши, за невыполненную работу отрубали руки и ноги его детям. Рабовладелец мог, при желании, убить своего раба, правда трудоспособных рабов убивали редко.

Рабам запрещали передвигаться группами более чем в 7 человек без сопровождения белых. Любой белый, встретивший негра вне плантации, должен был потребовать у него отпускной билет, а если такого не было, мог дать 20 ударов плетью. В случае, если негр пытался защищаться или ответить на удар, он подлежал казни. За нахождение вне дома после 9 часов вечера негров в Виргинии подвергали четвертованию.

Негры были сделаны рабами, но они никогда не были рабами покорными. Нередко они поднимали восстания еще на кораблях. Об этом свидетельствует особый вид страхования кораблевладельцев для покрытия убытков специально на случай восстания рабов на корабле. Но и на плантациях, где жили негры, привезенные из разных частей Африки, представители различных племен, говорившие на разных языках, рабы сумели преодолеть межплеменную рознь и объединиться в борьбе против своего общего врага — плантаторов. За период с 1663 по 1863 года было зафиксировано свыше 250 негритянских восстаний и заговоров. Восстания негров жестоко подавлялись. Но даже эти разрозненные вспышки отчаяния угнетенных рабов заставляли плантаторов трепетать от страха. Почти каждая плантация имела свой склад оружия, группы плантаторов содержали охранные отряды, рыскавшие ночью по дорогам.

Негритянские рабы выражали свой протест и в других формах, как, например, порча орудий труда, убийство надсмотрщиков и хозяев, самоубийство, побеги и т. д. Негры бежали в леса, к индейцам, на Север, где к концу XVIII века рабство было упразднено. Не менее 60 тыс. беглецов достигло северных штатов в период с 1830 по 1860 г.

Конечно, условия жизни каждого конкретного раба зависили от его хозяина. В 1936—1938 годах американские писатели, участники так называемого Федерального писательского проекта, по заказу правительства записали интервью с бывшими рабами, которым к тому времени было больше 80 лет. В результате было опубликовано «Собрание рассказов бывших рабов». По этим рассказам очень хорошо видно, что негры жили по-разному, кому-то везло больше, кому-то меньше. Вот рассказ 91-летнего Джорджа Янга (Ливингстон, штат Алабама): «Они ничему нас не учили и нам самим не давали учиться. Если увидят, что мы учимся читать и писать, нам отрубали руку. В церковь тоже ходить не давали. Иногда мы убегали и молились вместе в старом доме с земляным полом. Там мы радовались и кричали, и нас никто не слышал, потому что земляной пол заглушал, а один человек стоял в дверях. Нам нельзя было ни к кому ходить в гости, и я видел, как Джима Доусона, отца Айверсона Доусона, привязали к четырем колам. Его положили на живот и вытянули руки в стороны, и одну руку привязали к одному колу, а вторую — к другому. Ноги тоже вытянули в стороны и привязали к колам. И потом стали бить доской — такой, как на крышу кладут. Черномазые потом пришли туда ночью и на простыне отнесли его домой, но он не помер. Его обвинили в том, что он ночью ходил на соседнюю плантацию. В девять часов мы все должны были быть по домам. Приходил старший и кричал: «Отбой! Отбой! Все по до­мам, и двери на замок!» А если кто не шел, его били».

А вот воспоминание Найси Пью (85 лет, Мобил, штат Алабама): «Жизнь у негров тогда была счастливой. Мне иногда хочется туда вернуться. Как сейчас вижу тот ледник с маслом, молоком и слив­ками. Как журчит по камням ручей, а над ним ивы. Слышу, как во дворе гого­чут индюки, как бегают и купаются в пыли куры. Вижу заводь рядом с нашим домом и коров, пришедших напиться и остудить ноги в мелкой воде. Я родилась в рабстве, но никогда не была рабыней. Я работала на хороших людей. Разве это называется рабством, белые господа?»

Если судить по количеству стран, принимавших участие в торговле рабами, для европейцев это дело должно было быть как выгодным бизнесом, так и, принимая во внимание его длинную продолжительность, привычным образом жизни. Но даже несмотря на это в некоторых портах, таких как Нант, сами торговцы невольниками не спешили называть вещи своими именами — вместо использовали завуалированные термины, такие, например, как «дело». А что же африканцы? Были ли они просто жертвами, или сознательными и покладистыми партнерами в организации бизнеса на тех условиях, с которыми были прекрасно осведомлены?

СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ

Вокруг места, занимавшего африканцами в торговле рабами, всегда шли жаркие дебаты. Долгое время работорговцы цеплялись за неотразимое, по их мнению, доказательство, что у африканцев продажа их юношей была обычным делом, и что будто, если бы европейцы отказались покупать у них рабов, то другие люди — имелись в виду в том числе и арабы, которые тоже практиковали черное рабство — немедленно бы это сделали. В наше время африканская интеллигенция и государственные деятели утверждают, что этот обмен всегда был неравноценный (людей покупали за мелочи), и европейцы всегда прибегали к насилию, чтобы склонить африканцев к сотрудничеству против их воли.

Для историков все это не выглядит так уж и просто и прежде всего потому, что наши современные критерии отличаются от тех, что были 500, и даже 150 лет назад. Мы считаем, что достаточно было и одного раба перевезти на корабле через Атлантику, и это уже много. Но думали ли африканцы так же? Во-вторых, торговля, которая длилась почти четыре столетия, была очень сложным процессом, к которому принадлежало все разнообразие отношений власти и соответствующих участников; интересы последних и их реакции со временем не могли не подвергаться изменениям. Все это натолкнуло британского историка Бейзиля Дэвидсона на высказывание в том плане, что «идея о навязанной Европой Африке работорговле ни на чем в истории не основывается… она такая же безосновательна, как и утверждение европейцев, что институт рабства был в какой-то степени специфическим для Африки».

ОТ НАПАДЕНИЯ НА РАБОВ К ТОРГОВЛЕ РАБАМИ

Первый способ, которым европейцы начали захватывать африканских рабов, был простым похищением. Поразительные примеры можно найти в знаменитой Cronica dos Feitos da Guine (Хронике открытия и покорения Гвинеи), которую в середине пятнадцатого века написал португалец Гомес Инес де Зурара. Когда европейцы высадились на африканских берегах, они начали останавливаться в местах, которые казались подходящими для их дела, и оттуда шли охотиться на людей. Однако, сама по себе эта акция была достаточно опасна, чему доказательство — резня, в которой погибли почти все члены экспедиции, руководимой Нуно Тристао, у полуострова Keн Верт на территории современного Сенегала. Это не единственный случай такой резни, но он, конечно, доказывает, что африканцы решительно боролись против своего порабощения.

Недостатком подобных нападений становилась, вероятно, не прогнозируемость порабощения; таким образом, не удавалось удовлетворить растущую потребность в рабах, ведь плантации и рудники Америки требовали все новой и новой рабской силы.

Первыми от простого захвата пленных к активной торговли рабами перешли португальцы, по указанию, которое в 1444 году дал принц Генри Мореплаватель; вслед за ними к этой практике — до конца пятнадцатого века — прибегали португальские суверены. Однако, даже если эта торговля стала обыденщиной, нападения продолжались, обеспечивая торговцам рабами дополнительный источник поставок. Так называемая «пиратская» торговля — при которой корабли с рабами курсировали вдоль побережья и захватывали все новых и новых рабов, пока не укомплектуют определенной партии — часто брала формы вооруженных нападений на деревни, расположенные вблизи моря. Страны, втянутые в торговлю рабами, нередко начинали с организации подобных акций, — так было в первой половине семнадцатого века с первыми кораблями, прибывшими из «двенадцати колоний» (в будущем — Соединенных Штатов Америки).

Однако, в то время ведущие европейские нации наложили на работорговлю определенные этические ограничения. Англичане, португальцы и французы согласились выработать общую декларацию, по которой работорговля считалась бы узаконенной только в том случае, когда речь шла о рабах должным образом проданных африканцами. Вдоль побережья были построены форты, чтобы организовать торговлю и одновременно посеять среди африканцев здоровое чувство страха. Идея, которую они воплощали, была вполне недвусмысленная: «Продавайте нам рабов — и тогда мы позволим вам выбирать их по своему усмотрению — иначе мы возьмем нужных нам рабов наугад».

Итак, работорговля представляла собой тип односторонних отношений, возникших и сложившихся под угрозой силы. Еще раз мы согласимся с Бейзилем Девидсоном, когда он говорит: «Африка и Европа были вместе втянуты… Но Европа здесь доминировала, она сформировала и ускорила работорговлю и постоянно возвращала это дело в пользу европейцам и в ущерб Африке».

ДЕЛА ОБЩЕСТВ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И РОДОВЫХ.

Работорговля, в период расцвета, воспринималась африканцами как своеобразный дьявольский заговор, обрекающий их или быть соучастниками, или погибнуть. Итак, почти все родовые или государственные общества африканского побережья были принуждены к тому, чтобы втянуться в торговлю рабами. Они это делали разными способами и в разных условиях, что существенно отличались в разных местностях и в разные периоды времени.

Общественная история в колониальной Африке показывает, что рабство было распространенным институтом в тех государствах, где — иногда — уже была своя собственная, домашняя торговля рабами — по причинам военным или экономическим. Однако надо понимать определенную разницу между теми государствами, которые поддерживали связи с окружающим миром, и теми, которые этого не делали. Первые были проворнее и лучше подготовленными к вступлению в процесс торговли рабами. Так было с государствами, окружавшими пустыню Сахара; они уже имели опыт продажи рабов — наряду с другими товарами — своим арабским и берберийским партнерам, а те фактически продолжали перепродавать некоторых из них европейцам.

Летописец Альвизе де Када Мосто, участвовавший в португальской экспедиции в Сенегамбию в 1455-1456 г., писал, что местные суверены были большими мастерами пользоваться с того нового соревнования, которое распространялось между торговцами транс-Сахары и Атлантики на предмет продажи одних рабов арабам и берберийцам в обмен на лошадей, а других рабов — португальцам в обмен на европейские товары.

Совсем другая была ситуация в тех государствах, которые не имели торговых связей с окружающим миром, их роль в работорговле указывает на неверное и противоречивое отношение к проблеме и на трудности, с которыми они сталкивались. Типичный пример составляет королевство Конго, одно из самых мощных в Африке на время его столкновения с португальцами в конце пятнадцатого века. С точки зрения современных историков, экономическое, политическое и социальное положение Конго было на одном уровне с Португалией. Со времен первых контактов аристократия Конго начала приобщатся к христианству, и король считал должным обращаться к португальскому королю — «брат мой». Но дело в том, что торговля рабами уже началась, с нарушением соглашений, как условных, так и формальных, которые заключили между собой эти два государства. И до сих пор сохранилось немало писем, где король Конго протестовал против захвата рабов, в частности членов благородных семей.

Но и сейчас есть определенные противоречия в определении настоящего мотива подобных протестов. Некоторые историки воспринимают их как взрыв национальных чувств, а другие смотрят на них скорее как на проявление решимости аристократии, отказывающейся выпустить из собственных рук такое выгодное дело. Так или иначе, королевство недолго продержалось под ударами работорговли. Подобная драма — в той или иной степени — повториться по всей Африке.

Королевство Дагомеи также претерпело горького опыта работорговли. В середине восемнадцатого века она перешла на порт Ойда, один из ведущих центров торговли в Гвинейском заливе. Король Дагомеи считал этот порт — там было все большее накопление огнестрельного оружия — пунктом, который составлял определенную угрозу безопасности его владений с тех пор, как работорговля дала ему тактическое преимущество над соседями. Взяв когда-то под контроль Ойду, руководители Дагомеи попали в порочный круг: для сохранения крепкого государства им нужны были ружья и порох, но для получения этих последних им надо было продавать рабов европейцам. Решение было нехитрое: поскольку продавать объекты, которые составляли собственность королевства, было строго запрещено, то собирали мощные войска для нападения на соседние народы; все это — с целью захватить рабов.

В отличие от обществ с государственным укладом, родовые общества не имели никаких средств для получения рабов силой. В этом случае рабство строилось на сложной практике, при которой различные категории социальных отбросов, таких как преступники, неудачники, колдуны и жертвы природных и экономических бедствий, сводили к категории рабов. И даже этого было бы недостаточно, чтобы превратить работорговлю в такой разветвленный и растянутый во времени бизнес, которым она стала. Поэтому были найдены другие средства удовлетворять потребности европейцев. Например, в городе Арочукву («голос Чукву», самого божества), в дельте Нила, вызвали знаменитого оракула, чей авторитет признавали все слои населения, и он назначал тех, кто — с той или другой причине — становился обреченным на продажу в рабство. Такая практика продолжалась до начала XIX столетия.

В других регионах, особенно в центральной Африке, постепенно образовывались торговые сети, тянувшиеся от побережья вглубь материка. Все товары, которые экспортировались или импортировались через эту сеть, в основном невольники, — проходили через головы рода. В Габоне, а особенно в Лоанго, в обществах, которые были расположены вдоль побережья и формировали ключевые звенья этих торговых сетей, царил общественный порядок с высокой степенью субординации; за основу бралась степень участия членов общества в торговле рабами. Семейные отношения, этот фундамент родовых обществ, постепенно заменялся отношениями, в основе которых было богатство, заработанное на торговле, и именно такие отношения стали диктовать место людей в общественной иерархии.

ОТМЕНА ТОРГОВЛИ РАБАМИ

Со стороны африканцев, однако, основы работорговли были сбалансированы очень ненадежно. Нельзя обсуждать роль, которую африканцы сыграли в торговле рабами, не ссылаясь иногда на их роль в отмене этой последней. По однобокому взгляду на историю часто делали упор на роли европейцев — философов, мыслителей, служителей культа и бизнесменов, — тогда как влияние африканцев оставалось недооцененным. Некоторые зашли так далеко, что обвиняли африканцев, что те, якобы, были главным препятствием свертыванию этого вида торговли в XIX веке. Трудно представить мнению, более далекое от истины.

За пределами Африки сопротивление жертв работорговли — а оно набирало различных форм, таких как движение «Назад в Африку», основания общин (сообществ) «Маруун» и даже вооруженное восстание, как это было в Санто-Доминго в 1791 году — было прежде всего средством поставить под сомнение весь институт рабства. Те, кому удалось избежать его лап, принимали очень активное, хотя часто непризнанное участие в кампании за отмену рабства. К таким людям принадлежал Оттоба Кугуано, который родился в Фентиленди, теперь это современная Гана, был в рабстве в Вест-Индии и опубликовал свое произведение «Мысли и чувства по пагубному и греховному продвижению рабства» в 1787 году в Лондоне.

В 1789 году еще один африканец, Олода Эквиано, по прозвищу Густавус Васса, который родился в Айболенди, в Нигерии, опубликовал, опять-таки в Лондоне, «Интересный рассказ о жизни Олоды Эквиано или Густавус Васса, африканца, записанный им самим». Эти книги сыграли важную роль в развитии общественного мнения, что привело к отмене работорговли.

В самой Африке, на протяжении всех «лет испытаний», когда свирепствовала работорговля, чернокожие, рядом с рабами, продолжали продавать то, что давала их земля, а именно: лесоматериалы, слоновую кость, специи, золото, растительные масла и тому подобное. Достаточно было измениться потребностям европейцев — и африканцы перешли к «легкой» форме коммерции.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Работорговля была беспрецедентным экономическим, социальным и политическим бедствием в истории человечества… Вызванная спросом Америки и Европы, она обескровила всю Африку и поставила ее вне цивилизации.

Уильям Эдуард Бургхардт Дюбуа

Опять размышляю об Отелло: какая гениальная мысль создать Отелло черным, мулатом, словом, обездоленным.

Альфонс Доде

Трансатлантическая работорговля - насильственный вывоз африканцев-рабов из Африки на плантации и рудники колоний Нового Света и некоторых других колоний европейских держав - продолжалась в целом более 400 лет. Начало ее относится к середине XV в., когда первые португальские мореплаватели достигли западноафриканского побережья. Конец эпохи европейско-американской работорговли - 70-е годы XIX в. - смыкается с началом колониального раздела Африканского континента.

Неправильно говорить о месте работорговли только в истории Африки. Она - часть истории Африки, Европы и обеих Америк.

Работорговля была одним из «главных моментов» первоначального накопления, она оказала большое влияние на развитие капитализма в странах Европы и Америки. Ее роль в истории Африки чрезвычайно сложна и трагична. Последствия ее до сих пор полностью не изучены. Они проявляются и в настоящее время, и поэтому история работорговли отнюдь не принадлежит прошлому, а является одной из актуальных проблем сегодняшнего дня.

Часто пишут, что работорговля затормозила развитие Африки, отбросила ее назад по сравнению с тем уровнем развития, на котором африканские народы находились к приходу европейцев. Это не совсем точно. Работорговля действительно затормозила развитие Африки и прервала ее самостоятельное развитие, но при этом она направила это развитие во многом по уродливому, необычному пути, не имевшему предпосылок в африканском обществе. Кроме того, работорговля подчинила себе общий процесс развития, приспособила его к «работорговым» нуждам.

Африка, как уже говорилось, знала рабство и работорговлю до прихода европейцев. Рабство здесь носило домашний, патриархальный характер. Работорговля, особенно на западном побережье, где она не была связана с транссахарской и арабской торговлей, имела внутренний характер и определялась местным спросом на рабов. Нет никаких данных за XV–XVI вв. о резком увеличении вывоза рабов с западного побережья. Последующее чудовищно быстрое развитие работорговли явилось прямым следствием политики европейцев, направленной на развитие торговли невольниками. Особенно ясно это видно на примере развития работорговли в Анголе и государстве Конго.

Работорговля до ее официального запрещения в начале XIX в. была законной, всеми признанной и выгодной отраслью торговли, с четкой организацией торговыми европейскими и американскими домами. Африканцы со своей стороны также создали на побережье достаточно организованную систему купли-продажи своих соотечественников. О хаосе работорговли следует говорить лишь применительно к тем районам хинтерланда, где захватывали рабов.

В то же время быстрое увеличение объема работорговли, обусловленное исключительно внешними причинами, не привело к развитию или укреплению рабовладельческого уклада у народов Африки.

В экономике Африки за это время не произошло перемен, которые бы требовали большего применения рабского труда, чем это было до появления европейцев.

До прихода работорговцев всех невольников держали в состоянии полной «готовности» для продажи - закованными и запертыми в специальных помещениях. Лишь в некоторых районах, например в Конго или Анголе, невольники, дожидающиеся отправки за океан, использовались в хозяйстве местных работорговцев. Говорить о расширении местного рабовладения, имея в виду рабов, ожидающих продажи, неверно.

Иногда утверждают, что следствием работорговли явилось так называемое вторичное развитие рабовладельческого уклада после запрещения работорговли. Это не совсем соответствует действительности. После запрещения работорговли, точнее, после того как вывоз невольников из Западной Африки стал действительно уменьшаться, некоторые крупные работорговцы на какое-то время превратились в рабовладельцев. Ведь во внутренних районах континента работорговля продолжалась. Невольников захватывали, отправляли к побережью и здесь из-за невозможности отправки за океан они «оседали» у работорговцев. Наиболее предприимчивые торговцы закупали этих невольников и использовали их в своем хозяйстве. Однако этот процесс не получил широкого развития. Борьба за запрещение вывоза невольников перерастала в захват колоний, а приток невольников на побережье постепенно прекратился.

Развитие работорговли с европейцами повсеместно привело к ухудшению положения «домашних рабов». Угрожая невольникам продажей европейцам за малейшее неповиновение, рабовладельцы усиливали их эксплуатацию.

Работорговля способствовала имущественному расслоению, социальной дифференциации. Она вела к распаду общинных связей, подрывала внутриплеменную организацию африканцев.

Вожди, жрецы и другие представители племенной знати, обогатившиеся в результате работорговли, составили часть новой знати. Стремясь получить больше оружия, различных товаров и укрепить свою власть, они были заинтересованы в развитии работорговли, в укреплении торговых отношений с европейцами.

Постепенно вся власть сосредоточилась в руках работорговцев, а жизнь африканцев во многом подчинилась запросам работорговли.

Натравливая одно племя на другое, разжигая бесконечные междоусобные войны, работорговля вела к обособлению африканских народов, к агрессивности и недоверию.

Работорговля была одним из факторов, тормозивших развитие сельского хозяйства и некоторых ремесел. Широкий ввоз европейских товаров, особенно мануфактурных изделий, которые обменивались на рабов, прервал развитие ряда ремесел, например, ткачества, плетения, ювелирного и других, способствовал ухудшению качества производимых товаров.

В некоторых районах (например, океанское побережье современных Сьерра-Леоне, Нигерии, Танзании, районы около оз. Танганьика), бывших крупными перевалочными пунктами купли-продажи рабов, африканцы забрасывали свои традиционные ремесла и активно включались в работорговлю, которая давала им возможность «легким путем» продажи своих соплеменников получить необходимые товары. Д. Ливингстон рассказывал о том, что африканцы переставали, например, возделывать хлопчатник. Было гораздо легче поймать какого-нибудь прохожего и, продав, получить за него от европейцев или арабов необходимые ткани и другие продукты.

Работорговля несомненно способствовала развитию торговли, обмена. Через нее Африка втягивалась в мировой рынок. Однако, получая от работорговцев различные товары (не будем здесь обсуждать их ценность), Африка в обмен отдавала «товар», стоимость которого не сравнима ни с чем, - людей. В течение более четырех столетии Западная и Восточная Африка были областями вывоза единственной «монокультуры» - рабов.

И в то же время работорговля плотно изолировала Африку от всего остального мира. В течение столетий то, что приходило извне, было связано, как правило, только с работорговлей. Ничто другое и не могло бы пробиться через частокол работорговли, и ничем другим, как только невольниками на вывоз, Африка не могла заинтересовать в те столетия мир.

В целом работорговля несомненно явилась тормозом на пути создания местной государственности. Она ускорила распад, например, Бенина, государства Конго и др. Но, возникнув на пересечении торговых путей, вокруг невольничьих рынков во время работорговли выросли такие города-государства, как Видах, Ардра, Бонни, Старый Калабар и другие - посредники между европейцами и работорговцами внутренних районов Африки. Некоторые государственные образования, например на землях йоруба, были обязаны своим возникновением работорговле, а спустя некоторое время их население само становилось жертвами охотников за рабами. На работорговле богатели Дагомея, Занзибарский султанат, сделавшие прибыль от продажи своих соотечественников и соседних народов основной статьей государственного дохода.

Согласно данным У. Дюбуа, который опирался на цифры Данбара, было принято считать, что вся работорговля обошлась Африке в 100 млн. человеческих жизней, включая люден, погибших во время работорговых войн, в невольничьих караванах, во время «среднего перехода» и т. д. Из этих 100 млн., по определению Дюбуа, 40 млн. являются жертвами мусульманской работорговли и 60 млн. - европейской ; близки к цифрам У. Дюбуа подсчеты Р. Кучинского . Другие исследователи доводили число погибших от работорговли до 150 млн. человек.

Конечно, никаких демографических, статистических сведений о населении Африки в прошлом нет. Существуют лишь некоторые условные подсчеты, которые, не отражая полностью действительности, все же дают какое-то представление о зависимости численности населения Африканского континента от работорговли.

Это небывалый случай в истории человечества, когда за 200 лет численность населения целого континента, где не происходило никаких катаклизмов, оставалась на одном уровне или даже уменьшилась.

По нашим подсчетам, из Африки в страны Нового Света за все время работорговли европейскими и американскими работорговцами было вывезено не менее 16–18 млн. человек, а общее количество погибших в результате атлантической работорговли составило не менее ста пятидесяти млн. человек.

В последние десятилетия зарубежные исследователи были склонны называть другие, гораздо меньшие цифры погибших от работорговли, об этом уже говорилось выше. Однако африканские ученые считают, что жертвами работорговли в Африке стали более 200 млн. человек.

Потеря такого числа людей означала разрушение производительных сил, традиционных культурных навыков и связей и, как нам кажется, самое страшное - нарушение генофонда расы.

Работорговля требовала самых сильных, здоровых, выносливых. При захвате невольников погибало много и других африканцев, но все-таки работорговля требовала от матери-Африки самых лучших. Будем надеяться, что основные исследования африканских ученых-историков, этнографов, антропологов, генетиков по вопросам последствий работорговли для Африки впереди.

Наиболее, тяжелыми оказались для Африки и африканцев как в Африке, так и за ее пределами психологические последствия работорговли.

Работорговля привела к страшному обесцениванию человеческой жизни. Ее следствием были моральное разложение, уродование психики, сознание полнейшей безопасности за зло, причиненное другим людям, деградация как работорговцев, так и рабов.

Самое страшное наследство, которое оставила работорговля, - расизм .

В XVIII в. с началом борьбы за запрещение работорговли для ее оправдания была придумана теория о неполноценности африканцев по сравнению с белым человеком - возник расизм. Он был нужен для того, чтобы легализовать продолжение работорговли, утвердить рабство африканцев в американских колониях.

Работорговля привела к тому, что из сферы социальных различий определение «раб», принадлежность к рабству, перешло в сферу расовых отличий. «Раб не потому, что захвачен в плен и продан в рабство, а потому что африканец никем иным, как рабом, быть не может» - это расистское положение стало кредо плантаторов и защитников рабства.

Одна из отличительных черт африканцев - темный цвет кожи. Он был объявлен признаком низшей расы. Чернокожему человеку было отказано в праве на человеческое достоинство, его можно было безнаказанно оскорблять и унижать.

На определенном уровне общественного развития рабство существовало у большинства пародов земного шара. Мы знаем о рабах Древнего Египта, Древнего Рима. Встречались белые рабы-христиане в мусульманских странах Востока и в Африке, и, наоборот, в хозяйстве стран Европы до XVI в. довольно широко использовались рабы, среди которых были уроженцы не только стран Африки и Востока, но и соседних европейских государств. Пираты и работорговцы Средиземного моря захватывали в плен и продавали в рабство человека, невзирая ни на цвет его кожи, ни на религию.

И все же до сих пор у большинства людей при слове «раб» возникает образ чернокожего африканца. И это тоже одно из последствий работорговли.

В течение многих поколений люди узнавали Африку сквозь призму работорговли. Мир не слышал о пышном богатстве древней Ганы, о могуществе средневекового Бенина и Сонгай. Была известна Африка работорговцев и невольников. Отсюда во многом брала начало концепция неисторичности африканских народов, и в умах миллионов людей, отнюдь не расистских воззрений, сложилось убеждение, что африканцы - люди невысоких умственных возможностей, способные выполнять лишь неквалифицированную работу.

Оформление расовых предрассудков в теорию расизма произошло в конце XVIII в., когда почти во всех странах Европы и в США шла борьба за запрещение работорговли.

С самого начала своего существования расизм имел «служебный» характер. Его возникновение было вызвано желанием оправдать угнетение одной расы другой и доказать необходимость этого.

В начале XIX в. расизм особенно не проявлял себя. Начавшийся колониальный раздел мира послужил новым толчком для его дальнейшего развития. Особенно благоприятная почва для расистской идеологии и практики была создана деятельностью колонизаторов в Африке и борьбой плантаторов-рабовладельцев за сохранение рабства в США. Во время территориального раздела Африки расизм был взят на вооружение колонизаторами, чтобы оправдать теперь уже колониальное рабство африканцев.

Современная наука, если подходить действительно с научной точки зрения, легко опровергает любые домыслы расистов. И все-таки расизм - это, по словам У. Дюбуа, «самое ужасное наследство рабства негров» - существует до сих пор.

В 1967 г. вопрос о расах и расизме обсуждался на заседании ЮНЕСКО. Была принята Декларация о расах и расовых предрассудках, где, в частности, отмечалось, что «расизм препятствует развитию тех, кто от него страдает, развращает тех, кто его исповедует, разделяет нации между собой, усиливает международную напряженность и угрожает миру во всем мире».

В 1978 г. ЮНЕСКО вернулась к обсуждению вопроса о расах и расизме и была принята Новая декларация о расах и расовых предрассудках. В ней, в частности, говорится: «Все народы мира обладают равными способностями, позволяющими им достигнуть самого высокого интеллектуального, технического, социального, экономического, культурного и политического развития».

«Расизм - социальный феномен, - говорит Г. Аптекер. - Он имеет свою историю, т. е. начало, развитие и, я убежден, конец» . Действительно расизм не вечен, но если времена работорговли ушли в прошлое, то расизм живет и в настоящее время.

Работорговля, имевшая столь тяжелые последствия для Африки, способствовала развитию и расцвету стран Европы и Америки.

Существовала тесная связь в эпоху первоначального накопления между рабством, колониальной системой, развитием торговли и возникновением крупной промышленности. «Подобно машинам, кредиту и т. д., прямое рабство является основой буржуазной промышленности. Без рабства не было бы хлопка: без хлопка немыслима современная промышленность. Рабство придало ценность колониям, колонии создали мировую торговлю, мировая торговля есть необходимое условие крупной промышленности.

Без рабства Северная Америка, страна наиболее быстрого прогресса, превратилась бы в патриархальную страну» . «Вообще, - писал К. Маркс, - для скрытого рабства наемных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase (без оговорок) в Новом Свете» .

Сказочные богатства плантаторов Вест-Индии и Америки были созданы руками африканцев, сотни тысяч которых погибли в жесточайших условиях плантационного рабства.

Наибольшую выгоду от работорговли получили обе Америки. Основы сегодняшнего экономического могущества США были заложены во времена работорговли на костях сотен тысяч африканцев.

«Всем, что есть в Америке хорошего, мы обязаны Африке», - говорил один из американских общественных деятелей XVIII в. «Негры - главная опора Нового Света», - поддерживали его современники .

Наряду с индейцами - единственной автохтонной расой Америки, наряду с потомками некогда иммигрировавших в Новый Свет европейцев потомки бывших невольников-африканцев могут с полным правом считать Американский континент своей родной землей. Как индейцы и индийцы, как «белые» жители Американского континента, афро-американцы были и есть творцы истории тех стран, гражданами которых они являются.

Потомки рабов-африканцев стали выдающимися учеными, общественными деятелями: имена Уильяма Дюбуа, Поля Робсона, Мартина Лютера Кинга и другие называют среди лучших представителей человечестваа.

Африканцы, оторванные от родины, проданные в рабство и привезенные на чужую, суровую для них землю, отдали мачехе-Америке не только свой труд. Они принесли в Новый Свет свою культуру, свои обычаи и верования, свое искусство.

Можно предположить, что приблизительно в начале XIX в. постепенно, в процессе совместной работы на плантациях, рудниках, борьбы против плантаторов начали преодолеваться некоторые племенные отличия. Языки колонизаторов помогли преодолеть языковой барьер, поскольку невольники были уроженцами различных районов Африки и не всегда понимали друг друга. Последовавшая затем отмена рабства, уход в некоторых колониях невольников с плантаций и как следствие этого миграция внутри страны способствовали росту чувства этнической общности. Возможно, с этого времени можно говорить о начале процесса складывания афро-кубинской, афро-гайянской народности и др.

Из всех народов, появившихся в Новом Свете после того, как он стал известен европейцам, африканцы принесли с собой наиболее глубокие культурные традиции. Бесспорно влияние африканских ритмов и мелодий на музыку народов обеих Америк и Вест-Индии. Бытуют почти без изменений некоторые традиционные танцы йоруба в Бразилии, мина и коромантин на Кубе. Женщины Байи заимствовали у йоруба некоторые украшения и элементы праздничной одежды.

Фольклор Бразилии обогатился за счет фольклора рабов из Анголы, Конго, Мозамбика. В меньшей степени здесь прослеживается влияние фольклора йоруба . На Кубе потомки африканцев - ибо, коромантин, йоруба - сохранили предания своих народов . Современный язык Бразилии включает много слов йоруба и кимбунду.

Некоторые западные ученые говорили, что столетия колониального рабства в Новом Свете привели к почти полному исчезновению африканских традиций как в области социальных отношений, так и в области традиционного искусства, религиозных культов.

Это неверно. Скорее, вероятно, следует говорить о том, что в условиях жесточайшего плантационного рабства невольники в строжайшей тайне от белых сохранили, передавая из поколения в поколение, свои религиозные обряды, культурные традиции, фольклор. Исследования покажут, где здесь правда. Для такой работы необходимы полевые исследования, совместные усилия ученых разных специальностей. Сейчас появляются работы, посвященные истории рабства африканцев в отдельных американских странах. Возможно, в них будет дан ответ и на эти вопросы.

Встречи с европейской цивилизацией были гибельны для многих народов мира. Открытие новых земель, территориальные захваты сопровождались подавлением сопротивления местного населения, часто переходящим в истребление аборигенов, пример этому - американские индейцы, австралийцы, тасманийцы. Африку (мы говорим здесь об областях, бывших ареалом работорговли) постигла другая участь.

Четыре столетия, пока продолжалась торговля невольниками, европейцы и не пытались проникнуть в глубь континента: им это было не нужно. Борьба за Африканский континент ^началась, когда на новом этапе развития капитализма Африка должна была стать и стала источником сырья и рынком сбыта для метрополий, а африканцы превратились в колониальных рабов на своей родной земле.

Работорговля - трансатлантическая и арабская - и борьба с ней, наряду с другими факторами, подготовили и облегчили европейским державам проведение колониального раздела.

Работорговля разъединила, обескровила Африку, принесла колоссальные разрушения африканским народам, ослабила сопротивляемость африканцев колониальным захватам, дала колонизаторам различные предлоги и поводы для вмешательства во внутренние дела африканцев.

Борьба с работорговлей по-разному использовалась колонизаторами при захвате Африки. Так, под этим предлогом в глубь Африки отправлялись экспедиции. Иногда во главе их стояли энтузиасты-исследователи, иногда - откровенные колонизаторы. В том и другом случае такие экспедиции подготовляли путь дальнейшей колониальной экспансии.

А работорговля, ослабив сопротивляемость африканских народов европейцам, явилась также важным фактором, затормозившим развитие национально-освободительного движения.

Во многих районах Африки, где европейцы выступили в роли «спасителей» Африки от ужасов работорговли, где работорговля использовалась как предлог для захвата африканских территорий, против них выступили местные африканские работорговцы, не желавшие расставаться со своими прибылями. Их поддерживали зависимые от них африканцы, привлеченные обещанием получить определенное вознаграждение, и просто любители наживы и грабежа. Складывалась парадоксальная ситуация.

Захватывая, например, Лагос и другие районы современной Нигерии, глубинные районы Танзании, Судана, английские колонизаторы выступали как действительные поборники запрещения работорговли (другое дело, какие конечные цели они преследовали!). Африканские работорговцы и их союзники боролись в данном случае за то, чтобы сохранить свое право заниматься работорговлей. Эта борьба, внешне направленная против европейского вторжения, ничего общего с освободительным движением против европейцев не имела.

В некоторых районах современных Нигерии, Ганы, Танзании и других стран работорговля послужила одним из факторов, воспрепятствовавших складыванию нации, так как она несла с собой войны и вражду между отдельными племенами.

В последнее десятилетие появились публикации африканских авторов, где африканские историки дают свою оценку Атлантической и арабской работорговле. Они подвергают резкой критике работы западных африканистов, которые стараются доказать, что работорговля была лишь досадным эпизодом в истории Африки и не имела для африканских народов значительных последствий. В феврале 1992 г. папа Иоанн Павел II, совершая поездку по странам Африки, посетил Сенегал. Здесь, на о-ве Горе, около сохранившихся до сих пор строений, где содержали когда-то невольников, приготовленных к продаже за океан, папа Иоанн Павел II от имени всех христиан Земли попросил у африканцев прощения за столетия работорговли…

Работоговля ушла в прошлое. Но до сегодняшнего дня, даже пройдя через страдания колониального гнета, африканцы с ужасом вспоминают годы, когда, «оцепенев в кровавом кошмаре», Африка отдавала своих лучших детей заморским работорговцам.

Из книги Три миллиона лет до нашей эры автора Матюшин Геральд Николаевич

13. Заключение Итак, каменные орудия и следы древнейших обиталищ мы осмотрели. «Опросили» и свидетелей - «бэби» из Таунга и Люси из Хадара, зинджа из Олдувая, австралопитека робустуса из Макапансгата и Кромдрая и др.Познакомились мы и с самым первым человеком - его

Из книги Трагедия ордена тамплиеров автора Лобе Марсель

Заключение Что бы ни делалось, история тамплиеров всегда будет окутана туманом, сгущаемым по неким предвзятым соображениям. И если, заканчивая наше эссе, мы не можем прийти к формальным выводам, значит ли это, что наш труд был бесполезен? Мы полагаем, что благодаря тем

Из книги Санкт-Петербург. Культминимум для жителей и гостей культурной столицы автора Фортунатов Владимир Валентинович

Заключение О Петербурге можно рассказывать бесконечно. По Петербургу можно гулять часами, днями, всю жизнь, наслаждаясь самим фактом пребывания в великом городе на Неве, в Северной столице, в культурной столице России.Опытные путешественники в каждом городе стараются

Из книги История России. Смутное время автора Морозова Людмила Евгеньевна

Заключение Анализ событий Смутного времени показывает, что суть их состояла в борьбе за верховную власть. Прекращение династии московских князей в 1598 г. поставило перед русским обществом небывалую проблему – выбор нового государя. Поскольку никаких правовых норм для

Из книги Еврейский вопрос Ленину автора Петровский-Штерн Йоханан

Заключение Говорят, книги по истории должны давать серьезные ответы на серьезные вопросы. Мы выбрали несколько иной путь: поставили перед собой несерьезный вопрос и постарались отыскать существенные и серьезные на него ответы. Некоторые из наших ответов на вопрос о

Из книги Исконно русская Европа. Откуда мы? автора Катюк Георгий Петрович

Заключение Мы с тобой одной крови – ты и я. Р. Киплинг Из всего сказанного можно сделать следующие выводы. Никаких «народов» в догосударственную эру на Земле не существовало. Общественные образования той поры были настолько зыбкими и нестабильными, что назвать их

Из книги Русское масонство в царствование Екатерины II [Илл. И.Тибиловой] автора Вернадский Георгий Владимирович

Заключение Политическая роль русского масонства не кончилась XVIII веком. Масонские организации пышно расцвели в александровское время. Но значение отдельных направлений масонства изменилось. Рационалистические либеральные организации, скудно и слабо представленные в

Из книги Сеть сионистского террора автора Вебер Марк

Заключение Как показывают вешепрведенная информация, сионистский терроризм был проблемой в течение более чем двадцати лет. Он остается серьезной проблемой и сегодня.Утверждая еврейское превосходство, сионистская террористическая сеть осуществляет свою активность в

Из книги Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы автора Андреев Андрей Юрьевич

Заключение «Человек приобретает мудрость опытом жизни, который богат отрицаниями, и чем продолжительнее его опытность, тем глубже его мудрость: так и учебное, равно как и всякое заведение, имеющее свою историю, т. е. органически развивавшееся, потому что историю может

Из книги Национализм автора Калхун Крэйг

Заключение Национализм слишком многообразен, чтобы его можно было объяснить одной общей теорией. Во многом содержание и особая направленность различных национализмов определяются исторически различными культурными традициями, незаурядными действиями лидеров и

Из книги Уинстон Черчилль: Власть воображения автора Керсоди Франсуа

Заключение Прибыв в конечный пункт нашего путешествия, читатель уже достаточно узнал, чтобы сделать собственные выводы. Первым, безусловно, станет то, что великие потрясения рождают великих людей: Черчилль, единственный воин среди политиков и единственный политик среди

Из книги «Священная Римская империя»: притязания и действительность автора Колесницкий Николай Филиппович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Нам остается еще ответить на вопросы, поставленные в начале книги. Прежде всего, какие обстоятельства позволили Германии занять в X в. доминирующее положение в Западной Европе и осуществить широкую внешнеполитическую экспансию, приведшую к созданию

Из книги Атлантида автора Зайдлер Людвик

Заключение Прочтя последнюю главу, можно было бы сделать необоснованный вывод, что автор будто бы верит в космогоническую теорию Гербигера и основывающуюся на ней гипотезу Беллами о причине катастрофы Атлантиды, причем даже в большей степени, чем в другие теории. Однако

Из книги Гибель империи казаков: поражение непобежденных автора Черников Иван

Заключение Закончилась бойня Гражданской. Москва начала свою новую эру, осуществив давнюю думу о расказачивании, сдав Новороссию, Желтую губернию, Польшу, Финляндию, Прибалтику и Проливы. Военный министр Англии Уинстон Черчилль сравнивал спесивую «матушку» с огромным

Из книги Кардинал Ришелье автора Черкасов Петр Петрович

Заключение Смерть настигла Ришелье в тот самый момент, когда у него после многих лет напряженной работы наконец появилась надежда увидеть плоды своих усилий как во внутренней, так и во внешней политике. Приняв в 1624 году в управление «умирающую Францию» («La France mourante»), он

Из книги Что знал Сталин автора Мёрфи Дэвид Э.

Заключение Будет ли будущее повторением прошлого?Характеристика Сталина, предложенная автором этой книги, противоречит тем, которые выдвигаются многими американскими, европейскими и русскими историками. Кажется сомнительным, что внешняя политика Сталина зиждилась на

Мы подарили королю корабль «Клеопатра». На нем семнадцать пушек, три мачты, семиярусный трюм в каждый ярус можно набить триста рабов. Правда, они не могут стать во весь рост, да это им и не нужно. Двадцать четыре дня просидеть в таком ярусе, а потом попасть на свежий воздух плантаций – не так уж страшно. Мы подарили королю этот корабль. Четыре раза в год черное дерево – королевский товар – перевозится на нем от берегов Либерии на Гваделупу, Мартинику и Гаити. Это верный доход его величества, более верный, чем королевские домены Франции.

(Виноградов. Черный консул).

Корабли, подобные "Клеопатре", описывали огромный треугольник в Атлантике: от берегов Европы к западноафриканскому побережью, оттуда – к американским берегам, и оттуда – снова в Европу. На Африку шли, в основном, загруженные ромом, там, на огромной территории от Гвинейского залива до Белого Нила, приобретали рабов, и везли их на поля хлопчатника и табака в США, плантации сахарного тростника и кофе на Кубе, мексиканские и бразильские рудники. Домой возвращались с «колониальным» товаром – сахар, патока, кофе, рыба, ценные породы деревьев и т. п.

В Восточной Африке работорговлей издавна занимались арабы. Здесь сложилась своя торговая цепочка: Восточная Африка – Индия – страны Ближнего Востока (Персия, Турция, Левант). Веками на Занзибаре, в Софале, Момбасе и Малинди функционировали невольничьи рынки. В XVI в португальцы захватили все восточноафриканские порты и построили свой административный центр – форт Мозамбик. Тем самым в цепи португальских владений был надолго замкнут Индийский океан. Позднее из этого региона их вытеснили голландцы и англичане. Западное же побережье, напротив, было «ничьим». Отсюда торговали и португальцы, и голландцы и англичане, даже датчане и шведы строили свои фактории (а рядом с факторией всегда высился форт). Люди, как ни страшно это звучит, были основной долей экспорта из Африки, и лишь на втором месте значились золото и слоновая кость.

Начиная с середины XVI в рабы с западного побережья «шли» на Америку, где уже (!) остро чувствовалась нехватка индейцев. По самому грубому подсчету, существенно колебавшемуся по годам, с западного побережья увозили по 100 тыс. чел. в год .

Прибыль в 500% считалась нормальной – как и гибель в пути трети рабов в партии. На работорговле наживались судостроители и банкиры, плантаторы и виноделы, страховые компании и суконные фабрики, всевозможные маклеры, перекупщики и посредники. В Африке за рабов охотно брали не только оружие и ром, но и просто железные и медные бруски, даже раковины-каури и стеклянные бусы! Рабов выгружали в Рио, Баие, Пернамбуку, Монтевидео, на английском Барбадосе, голландском Кюрасао, датском Сен-Томе, в нидерландской и британской Гвианах, на побережье Новой Испании, Вирджинии и Каролины, на всех островах Вест и Ост-Индии. Только в Южной Африке шел обратный процесс – европейцы ввозили сюда индийцев из своих восточных колоний для работы на сахарных плантациях. Помимо «законной» торговли существовала и контрабандная, которой занимались сами колонисты на своих кораблях. Если англичане или испанцы перехватывали такой корабль, они не церемонясь вешали каждого третьего в команде и реквизировали судно, а для рабов, запертых внизу, эти события оставались неизвестными и ничего не значащими.

Различали торговлю «в факториях» и торговлю «с корабля». В первом случае пользовались услугами огромного числа прибрежных рынков, работавших 6 дней в неделю, таких как Аккра, Лагос, Лоанго, Луанда, Бенгела, Сеута, Оран, Алжир, Маюмба, Малембо, Кабинда. Особой популярностью пользовались устья таких рек как Бонни и Калабар (Бенинский залив). Но опустошались не только прибрежные районы и речные бассейны, как можно подумать. Даже в самых глубинах континента люди не чувствовали себя в безопасности. Невольников захватывали везде, и невзирая на дальность пути, тащили на побережье – в Анголу, Конго, Видах, на Золотой Берег, Сенегал, Сьерра-Леоне.

При «торговле с корабля» нужно было ждать минимум три месяца, крейсируя вдоль побережья (пока на берегу захватят нужное количество), но и цена была минимальной (если уж человек был захвачен вдали от рынка, продавцу в любом случае надо было его продать). Люди боялись выходить из дому, если поблизости был виден невольничьий корабль. Те, кого захватили, боролись до конца: бежали по суше, нападали на охрану, прыгали с лодок в море, поднимали бунт на увозивших их кораблях. Примечательно, что на судах, как правило, европейцы, находясь в подавляющем меньшинстве, жестоко расправлялись с восставшими, но даже если негры и побеждали, они все равно проигрывали судьбе – управлять кораблем они не умели и погибали в море.

Ливингстон пишет:

"самая страшная из болезней, какую я наблюдал в этой стране, по-видимому, «разбитое сердце», ею заболевают свободные люди, захваченные в плен и обращенные в рабство… Эти негры жаловались только на боль в сердце и правильно указывали его местоположение, кладя на него руку".

Как же немногочисленные команды с европейских судов, имевшие ограниченный запас воды и провизии (нужно было еще рассчитывать прокормить «товар» на обратном пути), с весьма несовершенными по тому времени ружьями, без проводников, без иммунитета к малярии, без языков смогли добраться до самого сердца Африки и обескровить его?

Секрет прост. Им и ненужно было это делать. Всех (или почти всех) невольников приводили сами африканцы. Они знали, что белые отдают свои удивительные товары только за людей или слоновые бивни. Вот и посудите, кого легче поймать – человека или слона.

П равда, человека нужно захватить живым…

Самые воинственные племена без труда справлялись с этим, захватывая на войне “заказанное” число голов. Те, что послабее, отдавали в рабство своих соотечественников. Даже обычаи африканских племен со временем приспособились к требованиям работорговли, и за все проступки виновного ждало одно наказание: продажа в рабство. Единственным исключением было долговое рабство: оно отбывалось внутри племени, во-первых, потому что имело личную направленность, во-вторых, потому что его можно было отработать.

Самое жуткое в истории работорговли, это то, что европейцам удалось сделать ее частью жизни африканцев, притупить в них сознание того, что это не просто страшно, а неприемлемо . Работорговля стала чем-то обыденным, как жизнь и смерть (все стараются избежать смерти, но никто ведь не протестует против нее как таковой). Многие племена жили работорговлей, а такие как ашанти и фанти, дагомейцы и эве жестоко сражались между собой за право быть главным партнером белых в торге людьми. Показательна судьба племен андоне, которые наживались на продаже людей в рабство, а затем, когда торговые точки на побережье переместились, сами стали предметом охоты.

В начале XIX в Британия официально запретила работорговлю. Это было сделано по простой причине: поскольку к этому времени британцы уже активно продавали миру хлопок, им нужно было как-то ослабить конкурирующие с ними (руками рабов) североамериканские соединенные штаты (САСШ). Английский хлопок выделывали поденщики из Индии и, позднее, Египта, в Америке над хлопком трудились чернокожие рабы. Поэтому англичане рьяно поднялись против перевозок негров из Африки за океан.
Заметим, что, во-первых, отмена работорговли еще не означала отмены рабства . Во-вторых, немедленно началась контрабандная работорговля, принявшая тот же, если не больший размах. Особенно рьяно стали вывозить африканских женщин (своя логика в этом была). С большой неохотой к запрету вскоре присоединились некоторые другие страны, в том числе США, Португалия отказалась его признать, а ряд других стран согласился с ним за… выкуп, уплаченный Британией (поистине, вот уж позорные страницы истории человечества).
Английские корабли, согласно международным договорам, получили право обыскивать все иностранные суда на предмет наличия рабов. При появлении патрульных одни работорговцы поднимали чужой флаг (как правило, португальский), другие сбрасывали живые «улики» за борт, третьи уходили за экватор (южнее экватора англичане не имели права преследовать чужие корабли) или даже бросались на абордаж. Невольничьи суда США заранее брали на борт какого-нибудь испанца, который при приближении патруля, поднимал испанский флаг и общался с преследователями по-испански (всё для того, чтобы уйти от ответственности по американским законам, предусматривавшим смертную казнь для занимающихся работорговлей).

Конец работорговле положил, как ни странно, колониальный захват Африки. Рабочие руки стало выгоднее оставлять дома, кто-то должен был работать на захваченных территориях. Это событие совпало с гражданской войной в США, отменой рабства Линкольном и потерей самого большого, североамериканского рынка рабов. Только благодаря этому к концу XIX в работорговля пошла на убыль и затихла.

Но горькая чаша Африки еще не была испита до дна. Теперь белые не забирали африканцев к себе. Теперь они забирали у них землю из-под ног.

Число жертв работорговли, составило около 100 млн. чел. за 4 столетия. Эта цифра выведена с учетом того, что в рабство удавалось увести не более одного из двух, на которых было совершено нападение, а до побережья добирался один из пяти. Большое количество людей погибало в пути, в битком набитых трюмах, умирая от мгновенно распространявшихся болезней или плохой кормежки (но рабов с точки зрения работорговцев было опасно кормить хорошо).

Более чем на 250 лет растянулся один из самых трагичных периодов в истории освоения Америки, когда сюда силой ввозили миллионы чернокожих жителей Африки, перекладывая на их плечи всю самую тяжелую работу, и это считалось вполне нормальным. Это проявление варварства ужасает своим масштабом, организованным характером, а, главное, бесчеловечным отношением к невольникам.

Жизнь раба – это жестокая эксплуатация, насилие, издевательство и унижение. Но все же, условия жизни в каждом конкретном случае зависели от хозяина, кому-то из невольников повезло больше, кому-то меньше, а некоторым не повезло вовсе.

Бывшие рабы, дожившие до преклонного возраста, вспоминали:

Мэри Армстронг, штат Техас, 91 год
«Я родилась в Сент-Луисе, [штат Миссури]. Моя мать принадлежала Уильяму Кливленду и Полли Кливленд, и они были самыми подлыми белыми в мире - постоянно били своих рабов. Эта старая Полли, она была натуральным дьяволом, и она запорола мою сестру, которой было девять месяцев, совсем младенец, до смерти. Она сняла пеленку и стала бить мою сестренку, пока не пошла кровь - просто за то, что она плакала, как любой ребенок, и сестренка умерла... А старый Кливленд, бывало, приковывал негров, чтобы выпороть, и сыпал на них соль и перец, чтобы, как он говорил, «приправить». А когда он продавал раба, он смазывал ему губы жиром, чтобы казалось, что раба хорошо кормили, он сильный и здоровый. » .

Найси Пью, штат Алабама, 85 лет
«Жизнь у негров тогда была счастливой. Мне иногда хочется туда вернуться. Как сейчас вижу тот ледник с маслом, молоком и сливками. Как журчит по камням ручей, а над ним ивы. Слышу, как во дворе гогочут индюки, как бегают и купаются в пыли куры. Вижу заводь рядом с нашим домом и коров, пришедших напиться и остудить ноги в мелкой воде. Я родилась в рабстве, но никогда не была рабыней. Я работала на хороших людей. Разве это называется рабством, белые господа? »

Расцвет работорговли с Африкой начался после создания плантационного хозяйства. В начале XVI века стал ощущаться большой спрос на рабочую силу для быстро расширявшихся плантаций (сахарных, хлопковых, рисовых, табачных...). Именно с этого периода работорговля начала принимать огромные масштабы.

Африканцы, насильно оторванные от своей родины, доставлялись главным образом на плантации трех обширных районов Америки - в Бразилию, Вест-Индию (Карибский бассейн) и английские северо¬американские колонии.

Торговля в то время осуществлялась по так называемому «золотому треугольнику»: рабов вывозили из Африки, продавали в Южной Америке и закупали там сырьевые продукты, которые в Северной Америке меняли на товары, производимые в их колониях, и увозили это все в Европу. И снова с безделушками ехали за живым товаром в Африку. В основном этим занимались крупные торговцы Англии и Голландии.

Захват африканцев и отправка на кораблях в Америку

По разным данным, на территорию Американского континента было завезено более 12 млн. африканцев. Продажа их была поставлена на поток, в Африке даже создавались целые фермы, на которых, как скот, выращивали рабов…

При погрузке на корабли в целях экономии трюмы набивали битком, еды и питья давали очень мало. Миллионы людей просто погибли, не выдержав подобных условий. Одним из самых крупных импортеров живого товара была Бразилия, и здесь наблюдалось самое жестокое обращение с рабами.

Работа на плантациях

В основном рабов завозили для очень тяжелых работ на плантациях. Стоили рабы совсем недорого, поэтому и жизнь их не ценилась вовсе, плантаторы обращались с ними, как со скотом, стараясь выжать из них, как можно больше.

За попытку побега или невыполненную работу рабов жестоко избивали, отрубали руки их детям.

Заставляли работать даже совсем маленьких детей, едва те начинали ходить.

При такой непосильной нагрузке люди уже через 6-7 лет умирали, и им на смену хозяева покупали новых.

Жилища рабов

Другие профессии рабов

Освобождение от рабства

Иногда случалось, что рабам давали свободу.

Эти двое мужчины на фото – уже освобожденные рабы. Одолжив одежду и шляпы, они позируют фотографу.

Освободить некоторых из своих рабов хозяева могли по разным поводам. Иногда это происходило после смерти хозяина по его завещанию и касалось лишь преданных рабов, добросовестно работавших на него долгие годы. Обычно это были особо приближенные к хозяину лица, с которыми он часто общался - домашние слуги, секретари, дежурные, а также женщины-рабыни, связанные с ним долгосрочными интимными отношениями, и рожденные от них дети.

Контрабандная работорговля

Еще в 1807 году Парламент Великобритании принял закон об отмене межконтинентальной работорговли. Корабли Королевского флота начали патрулировать у побережья Африки для предотвращения транспортировки темнокожих рабов в Америку.

В период между 1808 и 1869 годами подразделение Королевского флота в Западной Африке захватило более чем 1,600 невольничьих судов и освободило приблизительно 150,000 африканцев.

Но, несмотря на это, считается, что еще 1 миллион человек был порабощен и перевезен в течение 19-го века. При появлении патрульного судна торговцы безжалостно сбрасывали африканцев в воду.

На фотографиях, хранящихся в Королевском военно-морском музее в Портсмуте, запечатлены шестеро африканцев, которые в октябре 1907 года сбежали и уплыли на каноэ из деревни работорговцев, когда узнали, что поблизости курсирует английское судно. Один из беглецов убежал прямо в кандалах, в которые он был закован три года.

После этого англичане задержали на берегу двоих работорговцев.

Система рабовладения просуществовала в США с 1619 по 1865 год. В 1850 году был сделан первый шаг на пути отмены рабства – запретили ввоз рабов. А после Гражданской войны Севера и Юга в декабре 1865 года по инициативе президента Линкольна было отменено и рабство внутри страны. Позже всех рабство на американском континенте отменили в Бразилии, и случилось это в 1888 году.

«Как бы печально не звучало, но так уж сложилось, что еще испокон веков мир был, есть и будет всегда разделен на господ и рабов…» - говорит фотограф Фабрис Монтейро (Fabrice Monteiro) о серии работ «Вериги», в которой ему удалось создать .